Утро. С закрытыми глазами казалось, что все произошедшее - это всего лишь плохой сон. Что сейчас встанешь, укутаешься в шелковый халат и пойдешь на кухню за порцией свежего кофе. А затем обычная рутина в издательстве, разговоры с источниками и все то, что следует делать хорошему журналисту.
Но как только Сьюзен Боунс открыла глаза и села в кровати, этот мираж тут же рассеялся. А вместо него пришли отчаяние и страх. Все вчерашние события навалились снежным комом, который теперь придется разгребать.
Поэтому для начала неплохо бы взять себя руки. Неизвестно, когда похититель решит проведать свою пленницу, ему нельзя показывать все эти чувства, он должен знать, что так просто не сломить девушку.
День 1, - вдруг подумалось журналистке и она истерично усмехнулась. Слегка дрожа, она села в кровати и решила осмотреть то место, которое было теперь темницей для нее. Честно сказать, комната поражала своей красотой и богатством. Шикарная отделка стен с великолепной лепниной, явно ручной работы. Люстра представляла собой отдельное произведение искусства - каждая деталь дополняла друг друга, а свет переливался на украшениях, явно из драгоценных камней. Двуспальная кровать с пологом была настолько удобной, что хотелось проваляться на ней до самого вечера. Даже мини библиотека, и то в красивом шкафу! А маленький столик у зеркала вызывал бы восторг у Боунс, если бы не причина, по которой она тут очутилась. Но в глаза сразу же бросалось и то, что в комнате нет никаких острых предметов. Ни перьев, хотя на стеле осталась чернильница, ни ножа для писем, ничего из того, что могло хоть как то ранить.
Это чтобы я не убила его или себя? Скорее, и то, и то, - с разочарованием подумала Сьюзен и все таки встала с кровати. Что делать - журналистка пока так и не придумала. Попытка открыть дверь, естественно, не увенчалась успехом, окон в этой комнате не оказалось (как предусмотрительно!), а крики явно никто не слышит. Даже если никого в поместье нет, то домовые эльфы уж точно присутствуют у такой семьи? Но даже они не спешили на посторонний звук...Волшебница осталась наедине со своими мыслями. От понимания этого факта, она попросту смела все, что было на бедном столике, а медленно сползла по стенке рядом, уткнулась головой в колени и обхватила их руками. Терзало чувство безысходности, и в тоже время хотелось разнести всю эту показушную богатую красоту. В одночасье комната стала ненавистной и казалось, что уж лучше бы находиться в заточении в сыром подвале, чем в таком уюте. Первый этап - успокоится, явно провалился с треском...
***
Сколько времени Сьюзен так просидела, она и сама не сможет сказать, если спросят. Единственные часы были на том злополучном столике, теперь же они лежат разбитые на полу. А окна нет, чтобы увидеть - сейчас день или уже вечер? Лишь только одно говорило о том, что прошло достаточно много времени - голод давал о себе знать.
Вот только в еду он может спокойно вылить Сыворотку правды. Придется голодать..., - устало подумала девушка. Но сидеть без дела было уже невыносимо - так долго в одном месте она находилась только...в школе, в Выручай комнате, когда стало опасно высовываться оттуда.
И снова все повторяется. Как же меня это достало
Встав, и поморщившись от того, что из-за долго сидения на полу в одной позе затекли все мышцы, Сьюзен Боунс направилась к мини-библиотеке и взяла первую попавшуюся книгу.

Подпись автора

by руссо

Читать Сьюзен полюбила еще в детстве, когда забрела в отцовскую библиотеку и прочитала свою первую книгу. Поэтому сейчас это умиротворяло и успокаивало разум. И неважно, что это был сборник по темной магии (а что еще можно было ожидать от книг в семье приверженцев Темному Лорду?) - так или иначе это было столь любимое девушкой чтение.
Если бы Рабастан или кто нибудь другой зашел в комнату и немного понаблюдал за девушкой, то увиденное могло даже рассмешить - Боунс то сядет в кресло, поджав под себя ноги, то станет ходить кругами, шепотом проговаривая слова, то упрется в стену плечом. Она никогда не могла сидеть на одном месте, когда поглощена книгой - этой особенностью "страдал" и отец девушки, если верить рассказам тетушки Амелии. Это так увлекало, что казалось, будто бы погружаешься в иной мир, уходишь от своих проблем...
Но все не вечно, все имеет конец. И когда уже была прочитана последняя страница, то теперь понять время суток было теперь совершенно невозможно. Журналистка устало положила дочитанную книгу на место и оперлась спиной о стол, поникнув головой.
Какая же...неприятная книга. Но все же завораживает...может поэтому многих тянет к темной магии? Она и правда увлекает, дает ощущение неограниченной власти. А о цене этого никто и не думает, - проносилось в голове.
Так что же из этого будет использовать Лестрейндж в попытках выведать у меня правду? На что он готов пойти ради своего хозяина? Сможет ли переступить точку невозврата, когда не только руки становятся запятнанными в крови? Что мне ожидать от такого человека как Рабастан?
Мысли роились в голове как пчелы, заставляя девушку хмуриться все больше и больше. Ожидание неизвестности пугало, одиночество пленило не хуже комнаты, а страх потерять себя делал невыносимой каждую секунду нахождения тут. Сьюзен никогда не страдала клаустрофобией, но сейчас стены начинали будто бы давить.
Нервно сглотнув, Боунс сжала руками край стола. Она знала, смутно помнила, что следует после. Перед глазами вновь возник разбитый сервиз Амелии, а затем и собственное отражение девушки в зеркале, где она похожа на призрака.
Кто бы мог подумать, что я до сих пор не оправилась, раз меня уже до дрожи пугает одиночество взаперти
Нужно было срочно отвлечься, но что делать той, которая не привыкла сидеть без дела? Помотав головой сбросив с себя нахождение, журналистка решила приняться за обыск комнаты. Вдруг найдется то, что в будущем может помочь? Вдруг ОН все таки не все предусмотрел и тут осталось то, чем можно защитить себя
И сбежать...
Но поиски не увенчались успехом. Одни только бумаги и книги: Лестрейндж позаботился обо всем. От злости Сьюзен пнула кресло, но тут же об этом пожалела - мебель не сдвинулась с места, зато теперь острой болью пронзило палец. Выругавшись, девушка плюхнулась в это самое злосчастное кресло и злобно уставилась на дверь, скрестив при этом руки. на груди.
Так почему же Рабастан до сих пор проведывает свою пленницу? Решил таким образом ее напугать, чтобы томилась в ожидании? Или он сам не знает, что же делать дальше?

Отредактировано Susan Bones (21.01.2021 16:11:20)

Подпись автора

by руссо

Каждый новый день начинался с одного и того же: Сьюзен открывала глаза, садилась в кровати и с разочарованием осматривала комнату. И вновь проснулась девушка от кошмара, которые вновь стали терзать ее с момента похищения. Поэтому выспаться не удавалось. А пораженное проклятьем плечо начинало давать о себе знать гадким поддеванием. будто бы кошмаров было мало...Но делать нечего, приходилось вставать и идти в душ, чтобы привести и себя, и мысли в порядок. Будто бы это так необходимо, каждый раз прихорашиваться. Для кого? Боунс объясняла, что для себя. А для кого еще?
Когда она выходила из ванной комнаты, ее уже ждал домовой эльф, держа поднос с едой. Первые несколько раз девушка попросту отказывалась брать что-либо, боясь, что ее могут отравить. Но потом нашла выход, хоть и считала его очень варварским: предлагала эльфу самому сначала попробовать каждое блюдо. А затем задавала единственный вопрос:
-Что делает Рабастан?
И вновь вместо ответа домовой лишь угрюмо покачал головой и ушел. А Сьюзен, корившая себя за это каждый раз, брала поднос и шла за стол. Но ела она очень мало, будто бы подсознательно протестовала против своего заточения. А может быть и сама так хотела...
А затем вновь книги. Она уже прочла почти всю библиотеку, это стало одним из немногочисленных занятий, которое могла позволить себе девушка. Разгром комнаты оказался не самым приятным занятием, хоть так можно было выместись всю свою злость на ни в чем не повинной мебели. Но жить в таком беспорядке было еще более удручающе. Поэтому в какой то момент пришло осознание, что уборка - это лучшее спасение от надвигающейся депрессии. И это было вторым делом, которым можно занять себя. Кажется, тут стало даже чище, чем было в самый первый день. А сколько таких дней прошло? Один, два, а может уже месяц? На этот вопрос ответа нет, казалось, что уже вечность прошла с того дня, как она сделала первую ошибку..
***
Этот день, казалось, был ни чем непримечательным. Точно такое же пробуждение, душ, завтрак, уборка и чтение. Но что-то начинало тревожить Сьюзен, будто бы подсознательно девушка чувствовала: сегодня будет не так, как ранее. Еще вчера ей показалось, что кто-то остановился возле двери, прислушиваясь. Однако все было списано на галлюцинации от сидения взаперти. Поэтому, когда послушался скрип замка, а затем и двери, Боунс вздрогнула лишь от неожиданности. Захлопнув книгу, и отложив ее в сторону, журналистка подняла взгляд на Лестрейнджа полный надменности и гордости. Ему незачем знать, что в душе у нее надвигается тьма...Сьюзен так и осталась сидеть в своем кресле, будто бы это она хозяйка этой команды, а ге вошедший.
Ты решился?
Стук бутылька о дерево. Хватило беглого взгляда, чтобы понять, что это - Сыворотку правды она знала замечательно. И вновь никаких эмоций на лице не отпечаталось, но взгляд стал более жестким.
— Добрый вечер, мисс Ричардс. Надеюсь, вы удобно устроились. Домовые эльфы вам не докучают?
О, и снова это показанная светская вежливость. Будто бы он так печется об удобстве девушки. Наклонив голову чуть в бок, она прищурилась, но ответа не последовало. Зачем отвевать на такую издевку?
К делу, ближе к делу..., - устало подумала Сьюзен, не отводя взгляд от похитителя.
Прозвучал вопрос. И вновь тот же вопрос, что и в переулке. Только теперь рядом стоит пузырек, который развяжет язык как только его вольют в горло. То, что именно так и будет, девушка не сомневалась. Но даст ли она это сделать?
"Назовите год вашего рождения", - передразнила волшебница мужчину.
-И почему Вас интересует только это? И почему именно Вас? Где остальные Пожиратели? Или Ваш хозяин? Или...о, так Вы и сами еще не рассказали ему. как я помню, он не любит вранья
Эти вопросы вырвались сами по себе. Ведь на столько раз задавала их себе. а поговорить было не с кем
-И вот я Вам не отвечу. Что дальше? Сыворотка правды в горло? Круциатус после того, как это будет сделать сложно? Вы всегда ищете легкие пути, и никогда не задумываетесь. Ведете себя как верные шавки, лишь бы порадовать своего Хозяина и не умереть при этом. Так почему ОН до сих пор не знает?
Закончив свою тираду, Сьюзен покачала головой и...вновь взяла книгу в руки, продолжив на прерванном месте.

Подпись автора

by руссо

Сьюзен со свойственной себе наблюдательностью довольно быстро приметила: Лестрейндж устал. Может это и не было написано у него на лице, может он всячески и скрывал это. Однако казалось, что будто бы в воздухе веяло этой усталостью, которая явно не сулила ничего хорошего.
Он устал, - повторила девушка сама себе и тут уловила едва заметное движение: правая ладонь дернулась к левому предплечью. Уж слишком хорошо журналистка знала и понимала смысл этого - метка, которой "награждал" Волан-де-Морт своих приспешников, имела свойство жечь, когда тот хотел видеть их. Ведь именно на этот принцип опиралась Гермиона Грейнджер на пятом курсе, когда делала фальшивые монеты для Отряда Дамблдора.
Сегодняшний "разговор" не продлиться долго. Это радует...

Понимала ли Боунс, что ждет ее, когда выкрикивала все эти слова? Отчасти. Да, она сорвалась, проведя столько времени взаперти наедине со своими мрачными мыслями и воспоминаниями. Да, девушка была зла. А кто не будет в ярости, когда их запрут неизвестно где (хоть и в такой красивой комнате)? Но подсознательно волшебница понимала - Рабастан захочет преподать ей урок. И Сыворотка правды для этого дела ну явно не годиться. Это слишком просто, слишком снисходительно для того, кто любит все держать под контролем. А Лестрейндж создавал впечатление именно такого человека. Поэтому он проучит девушку самым простым образом.
Закончив свою тираду, Сьюзен поняла - еще немного и Рабастан произнесет Непростительные слова. Тот смотрел с равнодушием, да. Но было что-то неосязаемое, что говорило, нет, кричало: зелье тебе не грозит. Может это было чувство дежавю? Может это интуиция? Но так или иначе, пошел обратный отсчет.
Пять...
Она оторвала взгляд от книги.
Четыре...
Спокойно положила ее обратно на стол.
Три...
Встала с кресла.
Два...
Скрестила руки на груди.
Один...
И посмотрела на Рабастана. В глазах можно было увидеть: она знает, чего ожидать, что последует после этих слов.
-Круцио
Обычно его выкрикивают с ликованием, наслаждаясь предвкушением страданий поверженного врага. Но Лестрейндж произнес его так глухо, будто бы это лишь обычные слова.

Боунс была готова, но как можно быть готовым к такому? Каждую клеточку ее тела пронзила невероятная боль, будто бы в них резко воткнули иглы, а потом решили поджечь еще и поджечь, кинув в раскаленную магму. Казалось, что через мгновение тело не выдержит, расплавится, разорвется на мелкие кусочки.
Выгнувшись дугой, с уст волшебницы сорвался крик боли, но что-то было не так. Он не был душераздирающим, как обычно слышно от тех, кто не испытывал ранее на себе Круциатус. Девушка не просила о пощаде, а просто пыталась пережить все еще раз. Каждый раз как по новому, но пережить это можно...

Подпись автора

by руссо

Нет таких слов, чтобы описать ту невероятную, чудовищную боль, которая сейчас терзала Сьюзен Боунс, заставляя ее корчится на полу. Всего лишь один взмах палочки, одно короткое слово - и ты уже оказываешься в пучине нечеловеческих страданий. Боль отзывается в каждой клеточке тела, не утихая ни на секунду. От неё не скрыться, не убежать, чтобы ты ни делала, все оказывается тщетным под натиском Непростительного заклинания. Но самое ужасное в нем то, что оно разрывает на части все, до чего только может дотянуться своими невидимыми иглами: рвёт тело, разум и душу. И ты уже не осознаёшь себя, сознание начинает покидать тебя, будто бы это защитная реакция организма на чудовищную пытку...
Бедная девушка кричала, извивалась под натиском Круциатус, что беспощадно терзал ее. Глаза закатились, что видны были только белки, руками она хватала голову, которая, казалось, вот-вот взорвется от той чудовищной необъяснимой силы. Платье противно липло к телу, волосы также намокли от пота, а боль все не утихала..
Даже тогда, когда Рабастан Лестрейндж так "милосердно" давал передохнуть, Сьюзен знала - боль вернётся. Она ждала этого, она знала, что это будет, в ее глазах отражался тот лютый страх, который так долго скрывала. Девушка помнила, до сих пор в воспалённом мозге проносились картины ее прошлого, ее самого ужасного года в Хогвартсе. Никогда Пожиратели смерти в школе не останавливались на одном лишь разве. Но, надо отдать должное Лестрейнджу - он делал это очень умело. Ведь ожидание боли - это тоже своего рода пытка. Когда ты знаешь, что тебя ждет, ты лишь жаждешь, что бы этого не произошло никогда.
В эти моменты журналистка сначала пыталась поднять голову. Но вот вновь взмах палочкой, ненавистные слова, произнесённые равнодушно, и Боунс снова проваливалась в пучины Ада. Это был ее личный котёл, где жгли ее заживо.
Голос уже сорвался на хрип, когда вновь грянула передышка. Волшебница уже даже не пыталась встать, лишь руки на голове так и остались лежать в беспомощных попытках унять боль. 
Но тюремщик ещё не решил, что с девушки хватит. И вновь тело изогнулось в ужасной дуге, ногти на руках были содраны до крови, а пол под ним в ужасных царапинах и в алых каплях. Силы покидали ее, горло опухло от крика, а разум уже на время помутнился. Журналистке казалось, что она все ещё в школе, что это Амикус перед ней со своей мерзкой улыбкой пытает ее, а не Рабастан с его безразличным взглядом. Их лица слились в голове у девушки, а она продолжала лишь хрипло кричать.
И ведь всего лишь пару слов и Сьюзен свободна от оков этой раздирающей тело и душу боли.

Сколько все это длилось? Девушка не знает и вспоминать не хочет. Но в какой то момент она осознала одно - отсутсвие боли. Боунс не шевелилась, лёжа в позе эмбриона и боясь прогнать это наваждение. Рыжие волосы слиплись от пота, ее платье, ещё недавно нежно струившееся шелком, намокло и прилипло к телу, очерчивая его контуры. А страх не покидал: ей казалось, что звенящая тишина покажется Пожирателю смерти гнетущей и вновь в воздухе послышится легкий свист от взмаха палочкой, а его губы бесчувственным голосом произнесут запретные слова.
Усилием воли перевернувшись на спину и не осознавая, что по щекам струятся слёзы, она тихо, хрипло и надрывающимся голосом заговорила. Нет, не просила девушка пощады - это бессмысленно. А лишь то, что она так страстно желал, по известной лишь ему причине. Ведь он и так все все знал...
-1998-1998 года...в Хогвартсе...это такой же Ад, что ты устроил...мне сейчас, - устало начала Сьюзен и резко прервалась.
Отдышаться. Она не может отдышаться, поэтому запнулась, попыталась сделать глубокий вдох, но от чего закашляла - воздух раздирал больное горло. Испуг отразился на ее лице - она усе ещё боялась продолжения. А слёзы продолжали каплями стекать на шею...
-Вы же сделаете все...что прикажет вам ваш Лорд. Дети не подчиняются? Так будем же...тренировать на них Непростительные. Она полукровка? Так почему бы и нет...Защищает первокурсников от Круцио? Так давайте тогда...на ней. Ведь кто ее спасёт...ее никто не ждёт дома...некому ждать, войны всех забрали...
Это было похоже на поток слов, иногда бессвязно, иногда сопровождалось истерическими смешком. Но что еще можно ждать от того, кто только что пережил адские муки?
Боунс сказала то, что он хотел знать. Но даже в таком состоянии она не сказала всего. И ведь не врала, если он начнёт расспрашивать дальше, то все равно дело дойдёт и до 2003 года...
И теперь, заговорив, девушка отдалась на милость судьбы, безучастно смотря в потолок и воображая, что это волшебный потолок в Большом Зале..

Отредактировано Susan Bones (03.02.2021 13:49:46)

Подпись автора

by руссо

Как бы ни пыталась Сьюзен, все ее старания пошли коту под хвост под натиском беспощадного и душераздирающего Круциатус. Даже печальный школьный опыт не помог девушке, это даже было хуже того, если бы она не прочувствовала действие заклинания ранее. Может быть тогда надежда на то, что станет легче, помогла бы продержаться до того момента, когда Рабастан Лестрейндж, этот мучитель с красивой внешностью, устанет от своего извращенного действа.
Но нет. Этот раунд был за ним, Боунс почти проиграла, ей только что сказали шах в игре на будущее. И слезы по щекам не переставали идти от боли, от обиды, от осознания того, что она только что, скорее всего, предрешила исход будущей войны не в пользу Ордена...Так как можно исправить то, что пришлось ей сказать?
Волшебница все еще лежала на полу в этом противно промокшем платье и всматривалась в потолок, будто бы там можно увидеть ответы на все вопросы, которые мучали ее. Но лишь картинки из прошлого пробегали перед ее глазами, заставляя вздрагивать каждый раз, когда там на нее наводили палочку. Будто бы в страхе, что все мучения вдруг вновь обращаться на девушку.
И тут прикосновение теплой руки к щеке. Что это значит? Хотя....не все равно ли, что будет дальше? Ведь дальше только боль и отчаяние от того, что она проговорилась, что ее будущее теперь вновь представляется мрачным, холодным и жестоким, как это было во времена Темного Лорда. Так теперь и будет проходить оставшаяся жизнь? Нет!
Усилием воли Сьюзен заставила себя сфокусировать взгляд на лице Рабастана, его глазах, что вдруг так странно посмотрели на нее.
Что все это значит?
Ответа не было. Но девушке вдруг показалось, что на одну малую долю секунды этот жестокий человек дал слабину. И ведь дело даже не в его плотоядных желаниях, что чувствовались по его движениям, нет. Именно его глаза и нечто промелькнувшее в его глазах дало понять журналистке, что что-то дрогнуло в каменном сердце пресс-секретаря.
Но голова отказывалась работать и разобраться, в чем же дело не было ни сил, ни желания.

Вот он наклоняется, по отцовски целует девушку в лоб и что-то тепло говорит. Да какой в этом, черт возьми, смысл? Когда он так беспощадно сначала пытает, а потом так тепло себя ведет. Что же твориться на душе у такого человека, как рабастан Лестрейндж, который вырос в строгости и в полной уверенности в том, что к грязнокровкам даже прикасаться не стоит. Вот пытки - да, это понять разгоряченное сознание Сьюзен Боунс еще может. Но не все, что последовало после.
И даже сейчас, когда силы почти покинули ее, она понимает, что в этом еще стоит разобраться...
Что будет дальше?
И это было последнее, о чем волшебница подумала перед тем, как погрузиться в небытие, где ее ждали очередные ночные кошмары.

Подпись автора

by руссо

"Что же будет дальше?" - этот вопрос продолжал мучить Сьюзен Боунс. Первые дни после пережитых пыток пленница даже не помнит, кроме этой единственной фразы, которую продолжала нашептывать. Кошмары изменились, стали более зловещими и каждый раз заканчивались душераздирающим криком и резким подъемом. Но даже они не были так страшны, как мысли о будущем. Во сне девушка знала, что рано или поздно она проснётся, что это всего лишь игра воспалённого мозга, который пытался осмыслить пытки (если это вообще возможно). А неопределенность пугала, заставляя часами напролёт блуждать по комнате и взволнованно заламывать руки. Боунс, которая славилась своей невозмутимостью и способностью выходить сухой из воды, была практически сломлена. Неужели все кончено? Неужели ее прошлое будет ещё хуже, чем было, а будущее Лестрейнджа искрит славой? Все силы были потрачены зря...? Ответов на эти вопросы пока нет.

Эльфы помогли, хоть и не по своей воли, привести волшебницу в порядок, если это теперь вообще возможно. Не осталось ни следа на теле от пыток, но память не стереть губкой с мылом, а на полу так и остались жуткие царапины от ногтей. Их пришлось прикрыть ковром, но сам факт их существования заставлял каждый раз вздрагивать. Боунс уже не пыталась узнать о Рабастане: не было вопросов о том, что он делает, что вообще ему нужно. Но перед глазами то и дело возникал странный взгляд Пожирателя смерти, что также не давал покоя.
"Ну почему? Почему он сначала пожирает тебя взглядом, а потом вдруг целует в лоб - будто бы спокойных снов желает. Да какой в этом, черт возьми, смысл? Он хотел, он мог взять меня прямо на этом полу, я тогда и слова против бы не смогла сказать. Так что же остановило?" - проносилось в голове у Сьюзен в бессонные ночи, когда она пыталась не спать, дабы не окунаться в омут кошмаров.
"И почему я все еще тут? Я же проболталась. Сказала такую важную информацию для этого чертового Лорда! Так почему я не в темнице, и сам Волан-де-Морт не показывает чудеса легилименции? ОН, что, все еще не сказал? Ну почему? Почему?"
Думать о том, что могло быть ещё хуже, не очень то хотелось. Но это была зацепка о чем то важном в личности Лестрейнджа, хотя понять в чем именно эта важность заключалась не хватало сил. И эта неразгаданная тайна как второе дыхание - журналистская натура брала верх и занимала все сознание девушки, давала стимул бороться. Ведь что может быть лучше для неё, чем неразгаданная тайна?

***

Когда молчаливые домовые эльфы принесли роскошное платье и озвучили приглашение спуститься вниз, Сьюзен не сразу заставила себя хотя бы посмотреть на него. На душе скребли кошки, интуиция подсказывала, что это новый этап допроса, просто метод другой.
"Ужин? Хочет напоить? Отравить? Или затуманить мой разум?" - лихорадочно думала волшебница. Она сидела на кровати и обнимала колени, пытаясь вновь взять власть над разбушевавшимся разумом. Все таки Круциатус в таком количестве не могло пойти даром - в какие то моменты разум начинал "уплывать", подгружая девушку в некое оцепенение. Это пугало, напоминало то, что было после победы над Волдемортом: в такие моменты девушка словно вновь превращалась в тот еле узнаваемый призрак, который вот вот и растает. Но сейчас надо было выходить на встречу с хищником в ясном уме.
—Да что же я, в самом деле! - вдруг резко вскрикнула Сьюзен, вскакивая с кровати. Не желая поддаваться этому одурманивающем туману, Боунс вбежала в ванную комнату, включила душ и резко облила голову ледяной водой. Поморщились от холода, девушка все таки смогла взять себя в руки. Ну а дальше - что будет делать обычная девушка, собираясь на обычное свидание? Конечно же приводить себя в порядок. Так и сейчас - Сьюзен Боунс со свойственной ей тщательностью собиралась на этот ужин. С единственным но - наряжалась она не для Рабастана Лестрейнджа, нет. А для себя. Чтобы знать: она все ещё способна быть собой даже в такой ситуации. Если выйти в таком виде, как сейчас, то это лишь докажет одно - пленница сломлена. По крайней мере, так говорила себе волшебница, когда смотрела на себя в зеркале и видела себя прежнюю. Лишь блеск в глазах немного потух, а сам взгляд временами казался нервным и напряженным.
—Будет тяжело, Сью. Но ты должна справиться, чтобы ни сулил этот ужин. Вторая партия игры должна быть окончена хотя бы в ничью, - сказала сама себе пленница, смотря на своё отражение, в попытке взбодриться. Надо было отдать должное выбору платья: цвет его удачно подходил к огненным волосам журналистки, которые были распущены, а ткань элегантно струилась по телу. А красная помада так и осталась неотъемлемой частью макияжа Сьюзен. По правде говоря, это была единственная оставшаяся косметика у девушки. Будто бы сам Лестрейндж специально оставил только ее.
Если бы только был другой повод для ужина...

Так или иначе, волшебница была готова к выходу. Но перед дверью замерла. Она так долго промыла взаперти, что простое открывание двери вызвало некий ступор. Но, фыркнув от злости на саму себя, Боунс уже уверенно потянула ручку и вышла из своей темницы. Конечно же, как и ее комната, убранство остального дома было не менее роскошным. Да и что можно ожидать от такой семьи как Лестрейндж? Было тихо, но шла девушка также бесшумно - ведь кто то предусмотрительный забрал даже туфли (вдруг каблуком можно нанести вред). Сьюзен вложила все свои усилия на то, чтобы спуститься уверенно и элегантно. Чтобы на лице был свойственный ей прищур, а готова держалась прямо и дерзко. Нельзя было уступать, нельзя было допустить промашки - это повторяла себе вновь и вновь волшебница. Как только она заметила своего пленителя, то взгляд на мгновение стал презрительным, прожигающим насквозь. Но даже это пришлось отбросить - лишние чувства только туманили голову.
Осторожно опустившись на уготовленный ей стул прямо напротив Рабастана, Сьюзен продолжала смотреть на хозяина дома.
Вот он отсалютовал ей кубком, сделал комплимент и задал казалось бы совершенно безобидный вопрос. Но спешить с ответом или брать свой кубок в руки девушка не хотела
—У меня не было выбора. Но отдаю вам должно, Лестрейндж, платье роскошное и цвет приятный, - ответила волшебница, все еще скептически смотря на напиток.
"Правда и ложь? Будет ли правильным отвечать сейчас честно?"
—Пуффедуй, - все таки решилась Боунс, —хотя шляпа думала над Гриффиндором. Вы, конечно же, окончили Слизерин?
Следующие слова Сьюзен встретила с усмешкой, но кубок все таки взяла. Однако на последнем слове ее рука дрогнула, застыла в воздухе на пару мгновений, а сердце участило свой ход. Это было не то, на что она рассчитывала, это промах, который сейчас так не кстати.
Но быстро успокоившись, Боунс сделала глоток и поставила кубок обратно на стол.
—Убедительности вам не занимать, этого нельзя отрицать

Подпись автора

by руссо

Сьюзен никак не могла понять, что же она делает за этим столом. Вот хозяин вечера вновь отсалютовал бокалом, сделал комплимент и так проницательно посмотрел на нее. Что происходит? Шахматная игра? Или слова есть просто слова? Боунс склонила голову, внимательно посмотрев на Рабастана Лестрейнджа. будто бы пыталась проникнуть к нему в голову и узнать истинные намерения.
—Так в чем же я, по вашему мнению, проявила свою невоспитанность? Прошу, не мучайте меня, не добавляйте поводов не спать ночью, - эти слова были сказаны с некой иронией в конце. Конечно же журналистка знала истинную причину своей вновь проявившейся бессонницы, но не могла не пошутить. Чтобы разрядить обстановку? Или поддержать светский разговор? Ответа на эти вопросы не знала и сама Сьюзен.
—Вы так считаете? Только из-за цвета? Не думаю, что это так. Конечно, этот цвет и мой любимый. Но только не тогда, когда его связывают со Слизерин. Предрассудки или нет, но слишком много волшебников окончило его и попортило жизнь людям.
Было ли опасно говорить такие вещи? Без сомнения, да. Но что нового могла сообщить Боунс Пожирателю Смерти?
Следующие его слова дали понять, что она немного поспешила с выводом. Однако сказанного не вернуть, но и ошибкой это нельзя было назвать. Однако…тут вдруг взгляд, скользнувший по ее губам. Тот же, что и...тогда? Или…? Это сбивало с толку, заставляло отвлекаться на раздумья, поэтому до сих пор волшебница не притронулась к еде, что так сладко зазывала себя чарующим запахом. Сьюзен лишь задумчиво провела вилкой по гарниру, а потом медленно подняла голову, вернув взгляд Лестрейнджу.
—Ах, вы про цвет! Тогда я соглашусь с вами, этот изумрудный и правда мне к лицу. А что касается Гриффиндора…я и сама не знаю, как было бы лучше
Незаметно для себя Сьюзен Боунс вдруг разговорилась. Из-за одиночества, долго отсутсвие каких либо разговоров, алкоголя или это Рабастан так хорошо умел развязать язык?
—Вы тоже не притронулись. Некрасиво начинать ужин до того, как его начнет хозяин вечера. Вроде бы так по этикету? - усмехнулась девушка, качая головой. Она никак не могла понять: почему так...легко разговаривать с тем, кто лишь недавно смотрел, как тебя выворачивает от боли. Поэтому напряжение никак не уходило: оно проявляло себя то дрожью в руках, то в нервной усмешке, то в слишком резком повороте головы. Пленница никак не могла взять себя в руки, как это бывало раньше. Если на работе она слыла одной из самых спокойных журналисток, то сейчас не могла даже убрать эту проклятую дрожь!
"Что же я делаю? Почему все идет не так..?"
И лишь одно оставалось неизменным - ее прямой, проницательный взгляд. Словно это был уже условный рефлекс, то, что стало неотъемлемой частью  Боунс. Но сейчас…в нем не было презрения. Лишь недоумение читалось в глазах Сьюзен. Непонимание того, почему сейчас идет лишь простой светский разговор?
Было мучительно отвечать на все эти обычные вопросы. Но молчать хуже…
—Красоты поместью не занимать, не отрицаю. Но восхищение убранством не может затмить причины моего пребывания в этом поместье, - проговорила волшебница и сделала очередной глоток из кубка.
И снова он пронзил ее словом в самый неподходящий момент. Вздрогнув, девушка замолчала. Что это могло значить?
"Матери…я ее даже не помню. А он ходил к ней. Искал…точно, я же представилась ее девичьей фамилией. Неужели я и на них навлекла беду?" - взволнованно думала Сьюзен, отпив еще немного вина.
"Нет, он лишь искал доказательства того, что я не из этого времени. Зачем ему вредить тем, кто должен родить его "счастливую звезду"? Успокойся..."
И именно в этот момент прилетела сова. Это было тем спасительным кругом, который смог вывести девушку из ступора. Пока Рабастан читал письмо, Сьюзен Боунс приходила в себя от неожиданных слов первого.
"За что он со мной так?" - вдруг пронеслось в голове у журналистки после последнего вопроса, едва не выбив последние крупицы самообладания.
Пришлось откашляться, прежде чем отвечать.
—И что же именно вас интересует? Боюсь, моя жизнь похожа на бесконечную череду драмы и детских травм.

Подпись автора

by руссо

Сколько пролетело времени с того момента, как ее нога ступила в этот зал? Сьюзен не могла ответить себе на этот вопрос. Как бы долго ни готовилась она к этому ужину, она не была готова к.…обычной трапезе. Обычный светский разговор, обычные слова. Чёрт, да даже эта учтивость Рабастана Лестрейнджа была обычным проявлением вежливости! Она ожидала всего: допроса, уговоров (сначала мягко, а потом со всей жестокостью), сыворотки правды в каждой капле чудесного вина, а там уже и до нового Круциатус недалеко. Всего этого, но только не обычного разговора за ужином. Будто бы они оба были на обыкновенном свидании. И вся эта реальность путала, пугала волшебницу. Сьюзен никак не могла собраться, что с ней почти никогда не бывало: даже в самых стрессовых ситуациях она не теряла свою хватку. А теперь девушка чувствовала, как эта стальная нить, которая и помогала держать все в своих руках, ускользает, исчезает и вот-вот разорвется. Напряженно сведя брови, журналистка пыталась, вновь и вновь пыталась скрыть волнение, взять все под контроль. Единственным вариантом было неспешно трапезничать, со всей аккуратностью отрезая ножом кусок от стейка, и прислушиваться к каждому слову. Ведь не может человек, даже такой как Рабастан, вечно говорить правильные слова?

— О, чувствуйте себя свободно, мисс Ричардс.

И снова Сьюзен успела лишь открыть рот для ответа: на этот раз их прервал домой эльф, так смешно семенивший к своему хозяину с важным сообщениями. Почему важным? Домовой бы никогда не позволил себе перебить разговор того, кому служит. И это не ускользнуло от журналистского взгляда - Боунс слегка замерла, прищурилась и откинулась на спинку стула, продолжая смотреть на то, как хозяин дает распоряжение одному эльфу, кивает другому. Всплеск вина, наливаемого в бокал, заставил обратить свой взор на это. Кивнув домовому с благодарностью, она взяла в руку вино и вновь повернула голову к Лестрейнджу.

—Чувствуйте себя свободно, - повторила слова мужчины волшебница, будто бы пробуя их на вкус. —Вам не кажется, что в данной ситуации это звучит немного…иронично? - усмехнулась она затем. И это был отголосок ее настоящего смеха, который был будто бы перезвон колокольчиков на ветру. Сейчас же это всего лишь эхо…

Но далее задать вопрос, который так и крутился на языке, Сьюзен так и не решалась. Не то, чтобы он казался ей неуместным, нет. Просто была уверена - ответа явно не последует: так зачем тогда тратить на это слова? Однако вопросительный взгляд явственно показывал - девушка все поняла. По крайней мере, она поняла, что это очень срочно и связано с работой. Только какой? В министерстве или…с кружком по интересам? Вопрос будто бы застыл в воздухе, но так и не слетел с алых губ журналистки. Они продолжали сидеть в тишине, смотреть друг на друга и изредка стучать приборами и бокалом.
Постепенно Сьюзен Боунс стала чувствовать легкое головокружение и эйфория - сказывался выпитый алкоголь. Еще не в том количестве, чтобы опьянеть по-настоящему, но достаточно для откровенных разговоров. Может это и был план злодея? Как бы то ни было, просьба прозвучала как нельзя кстати.

— Расскажите же подробнее.

Волшебница будто бы осязала то жгучее желание Рабастана услышать ее историю, как бы тот не пытался это скрыть. Зачем? Чтобы не спугнуть ее? Чтобы запудрить глаза, как и этим дурацким ужином? Чтобы она доверилась?
"Да гори оно все в Адском пламени!" - пронеслось в голове Сьюзен с очередным глотком вина. Бокал медленно опустился на стол, приборы аккуратно лежали на тарелке, салфетка промокнула губы. И взгляд, в котором можно было увидеть отголосок прошлого, того призрака, каким стала Боунс после всего пережитого. Сможет ли она не выпустить наружу лишнего?

—Ну раз Вы настаиваете, Лестрейндж, - тихо, но разборчиво произнесла волшебница и скрестила руки на груди, будто бы защищая себя. Или пыталась закрыть ту рану в груди, которая открывалась каждый раз от воспоминаний.
—Так с чего бы начать? Может, со смерти родителей и почти всей семьи, когда мне не было и двух лет? Да, представьте себе, они были убиты лишь потому…что так хотел некий волшебник, возомнивший себя Лордом. Думаю, Вы знаете о ком речь, - криво улыбнулась Сьюзен, хотя это больше было похоже на оскал.
—Это был первый кирпичик, который треснул под натиском обстоятельств. Но, казалось, что все в прошлом.

Да, девушка не стала говорить, что в прошлом оказался сам Волдеморт, эта фраза означала лишь то, что в прошлом осталось горе. Как же было тяжело раскрывать душу именно этому человеку. Казалось, что она разрывается на части от этого, будто бы каждое слово оставляло новою дыру в ней.

—Один единственный родной человек сумел пережить потери, вырастить меня. Да, отголоски всегда сказывались на наших отношениях, добиться проявления чувств было сложно, но я знала - меня любят, берегут и души не чают.

Слова, слова. Они будто нескончаемым бурлящим потоком неслись, эхом раздавались о стены. Отчего обстановка казалось еще более мрачной. В этот момент волшебница даже не смотрела на Рабастана, она будто бы проживала все заново. Глаза начали блестеть, но слез не было…лишь печаль и невыразимая боль.

—Школа. Это было самое светлое время в моей жизни. Первые четыре курса. Друзья, уроки, кружки. Мне нравилось учиться в Хогвартсе - в этом необычном месте даже по меркам волшебников. Ты будто бы оказываешься в доме, в котором давно не была. И все-таки каникулы я ждала с нетерпением. Конечно же, встреча с тем, кто был роднее всех на свете, грела сердце. Я любила рождество раньше. Мы наряжали елку, готовили. И все своими руками. Для Вас это, явно, немыслимо. Но для моей семьи это была традиция. Так ты вкладываешь душу. Но…одним холодным летом душа этого дома…исчезла. А над домом метка…

На последних словах голос Сьюзен дрогнул. Впервые с начала разговора она не могла продолжить говорить, борясь с комом в горле. Ее плечи поникли, а сама девушка качала головой, будто пыталась отбросить страшные картинки перед глазами. Еще бы, ей до сих пор в кошмарах снился пустой дом, над которым повисла Черная метка. И каждый раз девушка просыпалась с криком на губах. Такое забыть она не в силах…
Вновь бокал в руках, вино в котором качалось в такт дрожанию руки. Глоток, дабы смочить сухое горло и губы. Взгляд, который теперь стал…пустым. Именно такой и ощущала себя в то время бедная пятикурсница Сьюзен Боунс - пустой. Сердце будто клещами вырвали, оставив кровоточащую рану.

—Вам же явно не интересно, какое существование я вела в те годы. Вам даже не понять, так зачем распинаться? Так или иначе, каким-то удивительным образом я почти смогла пережить и такое. Время лечит, да? Но в этот раз его оказалось…недостаточно. Времени жизни в спокойствии. Начался…Ад. Так же люди называют что-то ужасное? Это так…точно описывает все то, что происходило в тот жуткий школьный год.

Вновь запинка. Но вот волшебница вдруг резко отодвигает свой стул с мерзким скрипом, напугав при этом бедных эльфов. И столь же резко встала, не в силах больше сидеть. Холодный пол под босыми ногами неприятно холодил кожу, но это даже было к лучшему. Это отрезвляло, давало силы говорить дальше. Ведь теперь ей было жизненно необходимо продолжать. И плевать, что это был самый неподходящий слушатель, было слишком поздно, чтобы остановиться. Сьюзен стала ходить туда-сюда, активно жестикулируя руками. Все чувства вышли наружу, и она так и не заметила слез, струящихся по щекам.

—О, да. Сущий Ад там, где дети должны быть в безопасности. И с чего вдруг? С чего вдруг дети стали вашими врагами? Что ж, никто нам не ответил. Только в ответ кидал Круцио, так, ради забавы и наказания. Почему я так ненавижу Слизерин? Вот вы то веселились на славу. Вам не приходилось подставлять спину, чтобы первоклассники не прочувствовали, что такое адская боль. Чтобы они не знали, как болят сломанные ребра и как больно при этом дышать. Почему вдруг все утратили человечность и стали развлекаться на тех, кто не может ответить? Кто слабее и беспомощнее?

Голос сорвался на последних словах, а сама Сьюзен без сил рухнула обратно на стул. Продолжать дальше она уже не могла по двум причинам: (1) битву за Хогвартс вспоминать не в силах и (2) дальнейших рассказ небезопасен. Ведь волшебница так тщательно хранит тот факт, что Пожиратели смерти со своим Лордом пали. Нельзя знать одному из них твое.

—Вы это хотели услышать? Что ж, поздравляю. Вы первый, который услышал, как я выворачиваю душу, - сипло прошептала девушка, качая головой.

Думала ли Сьюзен, что может вот так изливать душу незнакомому человеку? Человеку, который ее враг, мучитель, пленитель и…волшебник, который теперь в силах изменить всё, если девушка сказала хоть толику лишней информации.

Подпись автора

by руссо

Разочарование. Боль. И всепоглощающая пустота. Вот что чувствовала Сьюзен Боунс после своей громкой и, пожалуй, бессмысленной речи. Чего она пыталась добить этими словами? Ответ на этот вопрос ускользал от разума девушки, так и оставаясь будто бы занозой в душе. А чего добилась? Ничего. Ничего она не доказала, не объяснила и не выведала. Лишь вывернула свою душу наизнанку, распахнула сердце и теперь расплачивается за свои ошибки тупой болью, которая с каждым ударом сердца становится лишь сильнее. Ведь она знала, давно поняла, что трогать старые раны нельзя, легче забыть и дать им затянуться. Но вот, ее душа снова кровоточит, а ощущения такие, будто бы кто то в живую раздирает ее грудную клетку.
Ему все равно, ему хотелось лишь выведать информацию для своего господина. Рабастану это удалось. А вот Сьюзен в своих планах с треском провалилась. И от этого боль становилась только хуже.

— Я рад, что вы, наконец-то, стали со мной откровенны. - произнес холодный и равнодушный голос. И правда, чего журналистка ожидала после своих слов? Что ее погладят по головке, успокоят и отпустят? Или ждала…понимания? От кого? От Пожирателя смерти? Нет же. Так почему вдруг к горлу подкатил ком, а из души будто бы только что вырвали надежду? В этот момент Сьюзен схватилась за правое плечо, почувствовав в нем резкую пронзающую боль, как всегда бывало при переживаниях прошлого. Шрамы остались с ней навсегда, будто бы издевка, напоминание о том, как поступки одного лишь человека могут испортить жизнь многим.

Казалось, прошла вечность, а на самом деле Лестрейндж лишь успел подозвать домовика к себе. Подняв глаза и посмотрев на него, журналистка лишь проводила его взглядом, когда Рабастан удалился из этой комнаты. Хлопок. Хозяин поместья только что аппарировал. И одновременно с этим Сьюзен Боунс вскочила со стула и с яростным криком снесла всю оставшуюся посуду на столе, чем напугала домового эльфа. А затем, опустившись без сил на пол рядом, закрыла лицо, и зарыдала. От отчаяния и боли, от осознания всей своей беспомощности и непростительной ошибки, от злости на саму себя. Зачем она только так беспечно раскрыла душу? Зачем? И почему именно перед таким человеком, как Рабастан Лестрейндж? Боунс мысленно проклинала все: Рабастана, это место, этот мир и этот год. Если бы только она не попала в этот злополучный год…она бы так и дальше жила своей жизнью…А теперь всё прожитое, пережитое было напрасным? Что она только что изменила? Свою судьбу? Судьбу тех, кто так отчаянно вырвал победу из когтистых рук темного волшебника? Их смерти теперь были напрасными - вот что вертелось в голове Сьюзен, будто бы пчелиный рой, и больно жалило своей неотвратимостью. Ведь Лестрейндж явно отправился к Волдеморту и сейчас, наверно, уже рассказал о том Граале, что томился у него в поместье как в темнице. Неужели это конец?

***

Холодный мрамор холодил кожу, но журналистка не чувствовала этого. Да и счет времени она потеряла уже слишком давно, чтобы сказать, сколько она просидела на полу. Наконец, Сьюзен Боунс подняла голову и судорожно вздохнула, все еще не сумев до конца остановить истерику. Глаза опухли, а щеки до сих пор были влажными от слез. Она уже не была похожа на ту, которая пробивалась через все препятствия и добивалась своего. Казалось, это все было в далеком прошлом…будущем. Так где же лучик солнца в этой кромешной тьме? Оглядевшись, пленница вдруг отчетливо поняла - она одна и она одна не в комнате.
"Я наконец-то…одна? Почему рядом нет эльфа? Неужели это та ошибка, которую я ждала?" - пронеслось в голове у девушки и в ее глазах вспыхнул живой огонек надежды. Неуверенно поднявшись на ноги, Боунс сделала шаг и вновь осмотрелась.
"Сколько его нет? Я могу успеть…сбежать?" - думала журналистка, пытаясь унять дрожь в руках. Просторная столовая и множество дверей. Которая из них ведет к свободе? Шаг, еще один - сантиметр за сантиметром Сьюзен обходила осколки посуды и приближалась к заветной целе. Хлопок. И снова эти глаза смотрят на нее. Но что изменилось на этот раз? Вот, Рабастан скривился и сполз по стене на пол. И снова тишина, лишь тяжелое дыхание хозяина поместья нарушает эту "идиллию". Боунс так и продолжала стоять, смотреть на Лестрейнджа, не в силах сделать шаг. Пожиратель смерти не в силах ее остановить, так почему девушка не может оторвать от него глаз?

Подпись автора

by руссо

Сьюзен стояла, как вкопанная, не в силах пошевелиться. Не в силах оторвать взгляд от своего мучителя, который вдруг сам стал жертвой. Она должна радоваться такому подарку судьбы и бежать, бежать со всех ног из поместья Лестрейнджа. Но она смотрит на мужчину и в ее глазах читается...сожаление? Боунс сама не понимает, почему она жалеет того, кто сам недавно пытал ее. В том, что Рабастан на своей шкуре прочувствовал Круциатус, девушка не сомневалась. Ведь она отчетливо помнит, какого это, когда впервые твои кости плавиться под натиском этого чудовищного заклинания.
"Что произошло?"

Она смотрит, как Рабастана выворачивает наизнанку на старинный персидский ковер, как он сползает на пол, не в силах больше стоять. Ее ноги сами понесли к Пожирателю смерти, и звук каблуков звонко разносился по дому. Она шла, а в голове лишь одно говорила себе девушка:

"Какого Мерлина ты творишь??

И вот, Сьюзен остановил лишь хриплый голос, с мучительными отголосками былой надменности:

— Убирайся

Это слово заставило нервно усмехнуться. Даже истерически. Ей сказали убираться, она может спокойно уйти, найти выход в свое время и забыть все как очередной кошмар. Но могла ли она сейчас покинуть того, кто на ногах еле стоит? Как же это ей напоминало учеников Хогвартса, когда те точно также прятались по углам, не в силах добраться даже до гостиной, не то что до Выручай комнаты. И ты идешь, рискуя собой, искать…а иногда уже ты в укромном уголке желаешь лишь одного - потерять сознания, чтобы не чувствовать ничего.

Она приседает на колени рядом с Рабастаном и ее глаза, слегка влажные после той истерики (которую, слава Мерлину, видели лишь домовые эльфы), напряженно всматриваются в лицо мужчины. Сьюзен молчит, закусывает губу, а рука неуверенно тянется к Лестренджу, будто бы она хочет помочь ему. Ему...

"Почему я еще здесь??"

— Это пройдет…всегда проходит, - почти также хрипло произнесла девушка. Зачем? Она сама не знает. Но теперешний вид того, кто еще недавно сидел за столом и выпытывал нужную информацию, вызывал смешанные чувства, разобраться в которых Боунс была не в силах. Сказывались заточение и пытки, в голове до сих пор был туман, который мешал мыслить разумно.

Перекинув руку Рабастана через плечо, она помогает ему встать. Еще одно бессмысленное действие...

"Я идиотка", - проноситься в голове у девушки. А сама она практически тащит мужчину на себе.

— Я идиотка, - тихо шепчет уже вслух, полагая, что воспринимать речь Лестрейндж уже не способен.
— Я должна быть уже далеко отсюда, а я вожусь с ним. Мне явно отбили последние мозги. И что ты вообще сейчас делать собираешься? Где его чертова комната?

Домовой эльф, явившийся из неоткуда. оказался как раз кстати. Слышал ли он то, что бормотала себе под нос девушка? Но так или иначе, домовик сначала куда то исчез, а потом уже появился с подмогой - затащить по лестнице тело в почти бессознательном состоянии задача не из легких.

— Дотащу, найду палочку и уйду. Да, так и сделаю, -  Сьюзен уже и не замечала, как начинала говорить сама с собой. Но эльфы ничего не говорили, как и тюремщик…А тишина угнетала...

Подпись автора

by руссо

Сьюзен не знала как нашла в себе силы дотащить хозяина дома до его постели. Заточение и пытки давали о себе знать, но она упорно шла, стиснув зубы.

"Зачем я это это делаю для...него?" - все повторяла себе Боунс.

Казалось, все так просто - бежать, просто бежать отсюда, не оглядываясь. Однако не отпускало чувство полной безнадежности, когда Боунс пыталась продумать план побега. Куда она пойдет? Кто ее спрячет у себя? И как же он будет дальше?
Ну почему все мысли возвращались к нему? Она ненавидела Рабастана всей душой. И в тоже время не могла видеть его страдания. Будто это ее снова пытали Круциатус, выворачиваю душу наизнанку. Будто бы она чувствовала его боль...

"Почему?"

И вновь девушка не могла найти ответов на свой безмолвный вопрос.

И вот, цель достигнута - Сью бережно уложила Рабастана. Возле него тут же нервно забегали домовые, пытаясь привести в чувство. А девушка, тяжело дыша, опустилась на ближайший стул. Она смотрела, как эльфы ухаживают за своим хозяином, как творят свою, непохожую на обычную, магию. А Лестрейндж все никак не приходил в себя, лишь лицо его было напряжено, будто бы он видел дурной сон.
Временами мужчина вздрагивал, и тогда Боунс напрягалась, все продолжая сидеть у постели больного. Ее пробирала дрожь от волнения, и, казалось, будто бы весь мир сузился до одной этой комнаты. Будто бы весь ее мир теперь находился тут...

Уже светало, когда мужчина открыл глаза. Сью молчала. Точно ли пришел в себя? А еще она боялась, но чего? Что он снова ее запрет или что...прогонит?
Но тут волшебник стал раздавать приказы домовикам, и Боунс усмехнулась про себя:

"Раз есть силы на разговоры с эльфами, то он в порядке"

От нее не ускользнуло, что мужчина пытался скрыт ее присутствие в этом доме. Но девушка решила подумать об этом позже. А сейчас же она встала со стула и сделала шаг к постели Рабастана:

- Пришли в себя, наконец? - с легкой издевкой в голосе спросила девушка. Но были в ее голосе и нотки...облегчения. Все же казалось, что эту ночь он может и не пережить. Поэтому, когда Лестрейндж попытался приподняться, она остановила его рукой, аккуратно, но при этом настойчиво уложив обратно на подушки.

- Вам еще рано вставать, мистер Лестрейндж. Вы всю ночь провели в бессознательном состоянии. Уже почти полдень, - предостерегла больного Сьюзен. Она провела тыльной стороной руки по его лбу, чтобы проверить есть ли жар. Девушка и до этого, ночью, проверяла его состояние. Однако сейчас от этого касания будто бы электрический ток пошел по ее венам...

Подпись автора

by руссо

Сьюзен смотрела на мужчину, который недавно сам точно таким же способом пытался добиться от нее правды. И добился...почти все она ему уже рассказала, кроме настоящей фамилии. Так что еще держало ее в этом доме? Оковы сняты, двери открыты, а пленитель настолько беспомощен, что волшебница может спокойно покинуть это место с гордо поднятой головой. Можно сказать, что справедливость восторжествовала - сам Рабастан испытал все то же, что и сама девушка.
Так почему она все еще здесь, и с такой заботой относится к этому человеку? Может она не могла его бросить в таком состоянии? Или тут было нечто другое? Боунс старалась не думать об этом. Но за эту ночь у нее было слишком много времени, чтобы  волей неволей начинать размышлять. И она понимала лишь одно - бросить Лестрейнджа не может. Или не сможет...?

Он повторяет ее слова и тут же заходится в приступе кашля. Девушка только обернулась в  поисках воды, как услужливый эльф уже протянул ей стакан. Она взяла его, поблагодарив, и осторожно поднесла к сухим губам больного.

- Вам стоит лежать и помалкивать. Вы слишком слабы даже для разговоров, - проговорила Боунс, нахмурив брови.

Когда Рабастан стянул платок и расстегнул воротник рубашки, девушка еще больше нахмурилась и, прикусив губу, посмотрела на него. И не смола отвести от него взгляда, казалось, будто бы его глаза смотрят ей прямо в душу. И вдруг оказалось, что уйти она уже вряд ли сможет. Поэтому слова мужчины заставили ее выпрямиться и закатить глаза, будто бы он сказал какую-то глупость

- Ты действительно считаете, что это что-то изменит? Это создаст еще больше проблем, - фыркнула Сьюзен, при этом сжав ладонь мужчины. Она даже не заметила, как быстро они перешли на "ты". Будто бы они уже давно знали друг друга.

- И, знаешь ли, я бы не стала такой чертовски хорошей журналисткой, если бы не умела выпутываться из таких ситуаций. Так мне уйти или мы вместе придумаем мне легенду, которая спасет нас обоих?

Сейчас в работу включился рациональный мозг журналиста, который понимал - побег ничего не решит, а сделает только хуже. Связей нет, к кому податься в этом времени - тоже непонятно. То есть скрыться негде. Так почему бы не прибегнуть к самому простому, и не спрятаться на самом видном месте? Это было самым простым и самым сложным решением. Простым, потому что осталось лишь придумать хорошую причину ее пребывания тут. И не в качестве пленницы. А уж та, которая по своей профессии достаточно часто представлялась не своим именем, сможет это сделать.
А вот сложным из-за...Рабастана. И непонятного влечения к этому волшебнику. И что из этого выйдет  тоже было неясно.

"И вновь мое будущее весьма  туманно и завсит от меня же самой...дежавю какое-то, черт", -  мелькнуло в голвое у Сьюзен.

Подпись автора

by руссо