Надо сказать, что вечеринка в гостиной Слизерина удалась на ура. А как еще, если за организацию взялась сама Селвин? Да и место наиболее удачное: полумрак в подземелье создавал свою таинственную и в тоже время игривую атмосферу. Домовые эльфы с кухни Хогвартса с удовольствием отдали целую гору еды, а предприимчивые студенты старших курсов раздобыли каким то образом медовуху. Все было идеально: веселье, танцы и безудержное веселье.
Тогда почему теперь Аеронвен идет по пустому коридору в кабинет директора и звук ее шагов эхом разносится по замку? Перематывая в голове все события, Авен сжала руки в кулак.
"Зачем надо было становится таким правильным и бежать докладывать Макгонагалл про вечеринку? И что, что это староста школы? Подумаешь, мы решили повеселиться. Почему это должно быть проблемой?" - раздраженно думала девушка по пути к директору. Особого трепета перед разговором она не испытывала, однако это досадное недоразумение не входило в планы слизеринки.
Авен была уверена в своей непогрешимости, считая, что это не такой уж и серьезный проступок, чтобы понести для этого ужасное наказание. Поэтому шла девушка со знанием того, что отделается лишь какими нибудь письменными работами. И лишь одно обстоятельство больно кололо сердце - в глубине души она боялась реакции брата. Однако никаких писем от него не получала уже слишком давно, так может и на этот раз все останется так, как есть?

Назвав нужный пароль у горгульи, Авен встала на ступеньку и дождалась, когда лестница поднимает ее прямо к двери кабинета. Уверенный стук в дверь, секундная заминка до приглашения войти и вот Селвин уже стоит в помещении и…смотрит прямо на своего любимого брата, Этельстана. И вот тут девушка поняла, насколько сильно она попала впросак, раз сам Этель решил лично приехать в Хогвартс и разобраться в проступке. По лицу Авен нельзя было понять, что она чувствует, вид брата в рядом с директрисой лишь поубавил спеси. Однако она гордо держала голову, лишь молчала, когда Макгонагалл говорила с Этельстаном.
Но настал момент, который рано или поздно бы все равно случился - они остались вдвоем в этом кабинете. И только сейчас девушка опустила голову, глядя на свою юбку

— Не хочешь объясниться? - и снова этот английский. Значит, все серьезно. Значит, Этель слишком раздосадован ситуацией и надеяться в очередной раз на снисхождение не стоит.

Найти слова сложно, особенно, когда перед тобой брат, а не преподаватель или директор. Только перед Этельстаном она могла не изображать из себя такую уверенную и непокорную девушку. Все просто - врать ему она попросту не смогла бы. Хотя в последних письмах и говорила, что у нее все нормально. Однако Несси всего лишь умалчивала некоторые факты из ее жизни

—Ну подумаешь, немного переборщила с вечеринкой…, - тихо проговорила Авен, понимая, что это не тот ответ, который ждет Этель. Но потом подняла голову, посмотрела на брата и продолжила на родном языке:
—"Я не думала, что тебя сорвут с работы за это…Да и что такого в том, что мы отмечали победу в квиддич?"
Затем она вновь понурила голову, надув губы - совсем как в детстве, когда ее отчитывали за шалости. Молчание длилось не долго: тяжело вздохнув, Несси прошептала:
—Прости...

В этом вся Аеронвен: за мгновение сказать, что не виновата, а потом тут же просить прощения, осознав, что вина все таки есть.

Подпись автора

аватар от сурикат

Аеронвен с самого детства была удивительно противоречивой натурой. Как однажды произнёс отец: "огонь и лёд в одном милом личике". Буквально мгновение назад она с, как любил говорить Этель, ледяной сдержанностью держалась перед братом и профессором Макгонагалл. Уже достаточно взрослая, со своим мнением и уверенностью во взгляде: прямой, холодный и достаточно пронзительный. Не каждый мог это выдержать. Но стоило директору  выйти и закрыть за собой дверь, как Авен тут же будто бы подменили: глаза в пол, легкие морщинки на идеальном личике от взволнованности, а плечи опущены в знак признания вины.

Взрослая и в тоже время сущий ребёнок - вот кто на самом деле Селвин. Потери всегда сказываются на мировоззрении, заставляя в одночасье потерять все то, что считал непогрешимым. А бунтарский характер не позволял дать слабину перед остальными, даже перед обожаемым братом и любимой матерью. Однако боль всегда находит выход, и проделки девушки тому доказательство. И как бы она не отрицала, факты говорят сами за себя: ей не хватает отца, она до сих пор переживает его смерть и в душе Авен просто маленький запутавшийся ребёнок, хоть и пытается показать обратное.

Поэтому как только Этельстан раскрыл объятия, Аеронвен тут же прыгнула в них и уткнулась лицом в плечо горячо любимого брата. Знакомый с детства запах окутал ее как одеяло, которым Этель укрывал малышку в те времена. И только здесь, рядом с самым родным человеком она позволила себе сорвать маску равнодушия и спокойствия. Нет, девушка не разрыдалась, однако еле слышно всхлипывала, сильнее прижимаясь к брату. Хотелось просидеть так вечность, под защитой и в объятиях, когда не нужны слова, молчание красочно все говорило за себя.

—...Разве что инфаркт Минервы МакГонагалл я тебе точно не прощу, - наконец заговорил Этель, что вызвало у девушки улыбку. Инфаркт этой мудрой женщине точно не грозил, она ещё из всех переживёт - была уверена Селвин. Да и сама бы не простила себе такого отношения к декану и директору. Конечно, послушание не ее конёк, зато уважать старших и умных она умела.  А уж МакГонагалл, хоть и была достаточно строгой, уж точно заслуживала уважения. А щепотка баловства никому не помешает.

— Меня волнует, что ты не умеешь...пережить это.
Это. Аеронвен прекрасно знала, что значит "это". И крепко сжала челюсти, не желая говорить ни слова. "Это" уже давно пожирало душу девушку адским пламенем, подпитывалось ее чувствами и лишь делало ещё больнее. И как бы близки они не были с братом, она не могла сказать, насколько ей плохо. По одной простой причине - знала, как плохо старшему брату. Видела, как все чаще мигрень заставляет морщиться - да вот даже сейчас ему нехорошо. Так зачем делать ему еще хуже? Этот вопрос всегда застревал в голове, когда Аеронвен хотела поговорить с мужчиной. Заставлял отмалчиваться и улыбаться, когда надо. Уж пусть думает, что все у сестры хорошо - наивно полагала девушка. И вот, он говорит такие слова, заставляя замереть как раненный зверёк. Мысли так и бегали беспокойно в голове у волшебницы, а слова хотели сорваться с ее губ.

Следующие слова брата оторвали девушку от своих размышлений. Отскочив от Этельстана как ужаленная, природная гибкость даже  это позволяла сделать красиво, Аеронвен с ужасом уставилась на мужчину. Она не могла поверить сказанному, яростно мотая головой и стреляя искрами из глаз.
— Да как ты...ты не посмеешь!, - выкрикнула Авен и отвернулась от брата, став возмущённо расхаживать по комнате, при этом яростно жестикулируя руками.
— Я не вернусь домой так рано! Я что, неспособна закончить Хогвартс, по твоему мнению? Или что ты там себе вообразил? Мне и тут прекрасно, ясно? Обойдусь и без твоих "прекрасных" решений
И с этими словами девушка быстро направилась к двери, даже не посмотрев в глаза Этельстана. Такое решение застало ее врасплох, разозлило и одновременно вывело из себя. Да и как ещё можно реагировать, когда такое заявление равносильно предательству? Будто бы она не может сама решать, где и как ей лучше учиться.

Отредактировано Aeronwen Selwyn (22.03.2022 01:00:07)

Подпись автора

аватар от сурикат

Иногда Аеронвен размышляла - почему в детстве все было так легко? Ты не задумываешься о серьезных вопросах, тебе лишь надо новое платье и новая игрушечная метла, так как старая почему то загорелась, когда маленькая девочка разозлилась из-за какой то мелочи. Да, даже злиться в детстве - это не тоже самое, что злиться сейчас. Это чувство после смерти отца время от времени овладевало разумом. Ведь тот, на кого она злилась мертв. И это чувство просто пожирало ее изнутри. И сказать об этом брату - это признаться в своей слабости, в невозможности пережить и при этом вылить все свои проблема на того, кому и так тяжело.
Поэтому девушка справлялась по своему: развлекалась, нарушала всевозможные школьные правила, но только не сидела на месте. Ведь на удине с собой невозможно избавиться от мыслей, которые пожирали душу.

Да, она с младенчества знала, как должна вести себя истинная аристократка, этикет был впитан чуть ли не с молоком матери. Однако характер был уж слишком взрывным. А в этом возрасте она стала практически невыносимой. Прекрасной как мать и невыносимой как отец.
Именно поэтому, когда вместо двери перед ней оказался соленый лед, с ее губ слетели не самые лучшие слова. Обернувшись, она метала молнии в сторону брата. И плевать, что тот смотрел на нее тем самым взглядом, от которого жди беды. Да как он посмел?

— И это ты меня учишь как вести себя в Хогвартсе? Заморозить дверь - очень прилично и очень достойно, - фыркнула волшебница, на середине фраз переходя на валлийский. Она всегда так делала, когда злилась: была неспособна контролировать себя и начинала говорить на родном языке. Она сделала шаг в сторону брата, смотря ему прямо в глаза. Прошло то время, когда Этельстан мог своим старшинством повлиять на решения Авен. Да, она любила брата, всей своей душой. И не было человека роднее. Но иногда…а в последнее время все чаще и чаще, он перегибал палку.
"Аргументы?" - возмутилась девушка. "Да какие могут быть аргументы??"

— И что я тебе должна сказать? - надменно спросила Авен. — Что мне больно? Что дома будет еще больнее? Что я буду каждый раз проходить мимо его кабинета и понимать, что многое не успела сказать? Ты это хотел от меня услышать?

Как обычно и бывало, Селвин очень резко, неожиданно сорвалась и выкрикнула все это в лицо брату. Но на что рассчитывал Этельстан, когда бил словами в самое уязвимое место, спрашивая про отца. И, может позже, девушка будет сожалеть о сказанном. Но сейсмолога она была в ярости, когда поняла, что ее могут лишить единственно места, где нет упоминаний об отце

Подпись автора

аватар от сурикат